Иоанна Хмелевская - Версия про запас [Дело с двойным дном]

Я всерьёз задумалась, не заходила ли часом куда, а потом под влиянием эмоций забыла об этом. Нет, скорее всего, нет, впечатления от Вилловой уже несколько поблекли, я думала о квартирах и очень торопилась на Батутную, припарковалась у магазина, а дальше пошла пешком. Ах да, я ведь и пешком могла куда-нибудь зайти…

— Если и заходила, то только на мусорную свалку, — ворчливым тоном ответила я. — В той округе, кроме Мачека, я никого не знаю. Немного дальше живёт одна моя знакомая, но если бы я решила зайти к ней, то мне пришлось бы галопом нестись и бежала бы я не меньше пятнадцати минут. Нет, такого быть не могло, так что заявляю с чистой совестью: я никуда не заходила.

— Это вы так утверждаете.

Я в упор посмотрела на следователя. Господи, да он же прямо-таки красавец! Слава Богу, лет на десять моложе меня, так что кокетничать вовсе не обязательно. К тому же он такой жёсткий, прямолинейный и безжалостный, хотя внешне просто неотразим. Я ему определённо не нравлюсь. Если даже пренебречь разницей в возрасте, я наверняка не в его вкусе, а возможно, он и вовсе женоненавистник…

Но все-таки капитан был человеком не без достоинств, вспомнить хотя бы его принципиальность по отношению к знаменитостям. Тиран вдруг сделался мне симпатичен, и я даже немного развеселилась.

— Ну хорошо, действительно, я так утверждаю и, более того, настаиваю на своём утверждении. Но ведь разговор со мной начали вы, и мои ответы вам очень важны. Отлично, я говорю, что доехала до Батутной и пошла пешком, а вам остаётся поверить мне на слово либо терзаться сомнениями до конца следствия. Либо найти какую-нибудь дамочку, которая видела меня там и заметила мой плащ. Мужчин по этому вопросу можно не беспокоить.

— На Вилловой вы входили в кухню…

Сдурел!…

— Не входила я в кухню. На пороге кухни лежала покойница, а я терпеть не могу бегать по трупам, вот такие уж у меня причуды.

— Сколько весило золото, которое находилось в шкатулке?

— Не знаю. Это зависит от того, сколько его было. Если шкатулка была набита доверху, то, наверное, килограммов двадцать. Многовато для меня, я не Горпина[1] какая-нибудь. Тот, кто меня видел, тогда должен был бы сказать, что я сгибалась под тяжестью какого-то груза и охала.

— Не назовёте ли вы имена тех двух мужчин, с которыми разговаривали на Батутной, осматривая квартиру…

Я едва не застонала. Видимо, я ему страшно не нравилась, коли он решил доконать меня. Откуда, скажите на милость, мне было знать имена этих уклонистов, они мне не представились, из разговора выяснила, что квартира принадлежит не им, молодые люди её лишь сторожат, поливают цветочки да проветривают. Я вдруг сообразила, что никто не видел, как я к ним входила, даже Мачека я встретила только на лестнице. Я могла вообще не заходить к этим педикам, и тогда у меня появлялись лишние полчаса, чтобы спрятать добычу. Бог мой! Нет, я вовсе не удивляюсь капитану, я должна казаться подозрительной, а если он ещё к тому же ярый враг всяких блатных знакомств…

— Этих мужчин не знаю, — твёрдо заявила я. — Теперь мне ясно, что, если не найдётся настоящий преступник, дела мои плохи. Посему я довожу до вашего сведения, что лично займусь поисками этого подонка, вы сами меня вынудили.

— Буду очень рад, — безмятежно отозвался Тиран, и на том допрос закончился, словно капитан только того и добивался, чтобы я занялась расследованием. Я разозлилась. Черт бы все побрал, преступника найти необходимо, иначе мне светят весёленькие деньки. Не дай Бог, какой-нибудь идиот поверит, что я украла четыре миллиарда, и тогда мой дом начнут осаждать бандиты. Мне и впрямь не остаётся ничего иного, как переквалифицироваться в следователи!…

Автоответчик слегка скрипучим голосом сообщил, что меня домогается какая-то читательница. Сообщение пришло из издательства. Я посмотрела на часы: рабочий день ещё не кончился.

Позвонила.

— Какая-то девочка умоляла дать ваш телефон, — услышала я. — Она вроде бы не может ходить, но ей очень надо с вами поговорить. Некая… минуточку… Йола Рубинская.

Приступа склероза у меня на сей раз не было, я тут же догадалась, о ком идёт речь.

— У этой Йолы Рубинской есть телефон?

— Да, она оставила номер.

— Будьте любезны…

Йола Рубинская подняла трубку сразу, словно ждала у телефона.

— О Господи! — сказала она, страшно взволнованная. — Так, значит, это все-таки вы! То есть я в общем-то не была уверена. Мне обязательно нужно с вами увидеться, я очень вас прошу. Ведь это вы были вчера здесь, где я живу, на Вилловой?

Я с самого начала понимала, куда она клонит. Подтвердила, что была вчера в её доме собственной персоной.

— Понимаете, я не знаю, как поступить. Я видела кое-что ещё и хочу вам об этом рассказать, потому что, наверное, вам это нужно… Я бы сама к вам пришла, но пока не могу ходить, доктор велел мне беречь ногу, ну вот я и…

— Скажи мне по телефону. Нас никто не слышит.

— Но… Но я думала… что при личной встрече…

Её замысел был очевиден.

— Ну ладно, так и быть, я приеду и распишусь на всех книжках, а ты расскажешь, что видела. Только никаких компаний, у меня мало времени.

Зашла к Янушу, его не оказалось дома, на всякий случай оставила записку с сообщением, куда еду, и обещанием вскорости позвонить. Можно было бы ещё поискать телефон Гени, но я заторопилась. Откровенно говоря, мне было ужасно любопытно, что же Йола там видела.

Девочка поджидала меня у дверного глазка и открыла дверь, едва я вышла из лифта.

— Ой, проходите, пожалуйста, — сказала она, покрываясь румянцем. — Я, правда, потом подглядывала, потому что пришло столько народу и я уже знала, что что-то случилось, и увидела, что пришёл какой-то человек, приехал на лифте и пошёл туда, к той квартире. И я тогда выглянула, сама не знаю для чего, ну, в общем, любопытно было. Он постоял немного и послушал, даже ухо к двери приложил, а потом с ним будто что-то случилось, он отскочил от двери и побежал вниз по лестнице. Шагов не было слышно, он не топал, наверное на цыпочках спускался. Я нашу дверь тихонько отворила и наблюдала за ним через щель, но он меня не заметил, не услышал…

— И как он выглядел? — строго спросила я.

— Невысокий, худой, но довольно крепкий с виду, — не задумываясь, ответила Йола. — Я сразу поняла, что это может быть важно, и хорошенько его запомнила, а потом ещё целый час приметы про себя повторяла, чтобы не ошибиться. Волосы у него тёмные, прямые, закрывают уши, лицо тоже худое и такое… вроде бы костлявое, скулы и подбородок довольно сильно выпирают. Брови и глаза обыкновенные, тёмные, нос… не то чтобы кривой, но как бы асимметричный. Немножко. Лицо бритое, ни бороды, ни усов. Одет в куртку кожаную, гладкую, коричневого цвета. Куртка была расстёгнута, а под ней я заметила рубашку в бежевую полоску, светло-бежевую. Ещё на нем были джинсы и чёрные ботинки. И никаких особых примет, а так бы хотелось…

Проблему с повторным опросом Йолы Рубинской я уладила быстро. Мне не пришлось ловить Геню: Януш уже был дома и подошёл к телефону, я пересказала ему то, о чем мне прощебетала девочка. Неизвестный худой и невысокий тип появился в ту минуту, когда в квартире покойной Наймовой уже работала полицейская бригада, услышал незнакомые голоса и отказался от визита. На месте капитана Тиранского я бы ни в коем случае не стала пренебрегать поисками этого визитёра…

Утренний допрос ещё не поблек в моей памяти. Я не удивлялась Тирану и не имела к нему претензий. Если бы я действительно обнаружила в перевёрнутом ящичке много золотых монет, то почему бы мне их не присвоить? Хозяйка ими бы уже не воспользовалась, а поддаться соблазну было нетрудно, четыре миллиарда никому не помешают. Правда, до сих пор я не обнаруживала каких-либо преступных наклонностей, но, во-первых, он об этом не знал, а во-вторых, я ничего до сих пор не украла у живых людей, в данном же случае речь шла о мёртвых. Имущество, можно сказать, было ничьим, отходило государству или наследникам того, кто прятал клад.

Я глубоко и добросовестно задумалась и пришла к выводу, что гипотетическая возможность совершить кражу у меня таки была. В первый момент мне, разумеется, было не до того, чтобы хватать вещи убиенной старушки, но, придя в себя и сориентировавшись, вряд ли упустила бы такой, можно сказать, подарок. Конечно, тяжесть в двадцать килограммов доставила бы мне хлопот. По опыту знаю, что больше шестнадцати килограммов поднять не в состоянии, двадцать мне пришлось бы волоком тащить. Никто не видел, чтобы я что-нибудь волокла, а тот тип, что встретил меня в подъезде, на выходе, уверял, кажется, что я почти бежала, о согбенной фигуре и тяжком сопении не было и речи. В любом случае с грузом в двадцать килограммов я бы не разбегалась, и хотя бы только поэтому из подозреваемых меня следовало исключить.

Однако все не так просто, задумалась я. Можно было бы поступить иначе. Снять с шеи платок, сделать узелок, выйти из квартиры и доволочь груз до лифта… Не годится, тогда меня увидела бы Йола Рубинская… Но ведь можно было бы спуститься по лестнице на этаж ниже, войти в лифт и поехать наверх. Что там есть, на последнем этаже?… Все равно, нашла бы какой-нибудь укромный уголок, спрятала узел и съехала вниз налегке с намерением вернуться за добычей в более подходящий момент. И лежит сейчас узелок где-нибудь там, возможно на чердаке… Интересно, они весь дом обыскали?…

Похожие книги на "Версия про запас [Дело с двойным дном]", Иоанна Хмелевская читать полностью, без сокращений.

Иоанна Хмелевская - Версия

Иоанна Хмелевская - Дело с

Иоанна Хмелевская - Убойная

Иоанна Хмелевская - Убойная

Иоанна Хмелевская - Убойная